Напечатано в "Мастер М" - типа "мужской журнал"
- приложение к израильской газете "Вести" - номер 6, 2000 г.

Оригинал интервью с Генделевым из "Мастер М" номер 5, 2000

КТО Я, ДОКТОР ГЕНДЕЛЕВ?..

Лет десять тому назад давал я интервью крутому мужскому журналу. Мирового калибра, с глянцевыми раздетыми тетеньками в завлекательных ракурсах. Так вот, там, в интервью, выспрашивали у меня не о моих постельных пристрастиях (вполне традиционных, между прочим), а об материях тонкого свойства, о философии и эротике расспрашивали, о поэзии интересовались, о профессии поэта и бескомпромиссной дружбе Танатос и Эрос...
Со знанием дела выспрашивали.
В контексте, так сказать, будоражащих разворотов. А это я к тому, что прочитал я свое интервью в "мужском" приложении к "Вестям" и пригорюнился.
Суть не в том, что настриженный и на глазок сметанный диалог с очаровательной моей интервьюершей почему-то был снабжен хамским подзаголовком: "Зачем первый поэт русского Израиля пошел служить у Березовского?" (однако каков стиль! каков слог! язык русский каков, а?!). А дело, то есть суть дела, - в контексте. Дело в том, что из нашего разговора, имевшего быть в Москве, в опубликованном интервью как-то выпали принципиально значимые положения, без понимания которых интервью кувыркнулось в жанр дешевенького трепа. В желтом обрамлении.
Вот вслед этому интервью объяснимся. Я, Генделев, не "служу... ", а работаю. Освоив, причем за полдесятка лет, некую профессию, требующую квалификации, знаний, опыта и какой-никакой смекалистости. Политическая аналитика, знаете ли, и прикладная политология, знаете ли, отнюдь не занятия для куплетистов. И работаю я не "у", а с одним из самых значительных и культурных политиков России. И добавлю - с весьма уважаемым мною политиком я работаю.
И работаю я с удовольствием. И я бы даже сказал, с азартом. Подобной работы в Израиле и подобного политика, с которым мне хотелось работать, я не нашел. Наверно, в Израиле сегодня нам этого не надо. Нэ трэба. Без меня обойдутся. Обойдутся, так сказать, от руки, домотканенько.
Второе. Я из Израиля не уехал и в Москву не переехал. Российского гражданства не восстановил и покуда не собираюсь.
Третье. Проблемы России мне небезразличны, вернее, проблемы России мне, израильтянину, небезразличны. И несмотря на специфический (только с точки зрения дилетантов - беспринципный) наемный, ландскнехтный характер моего труда, я, как и следует профессионалу, действую, сообразуясь со своей этикой, и не поступаюсь принципами ни на йоту. Политическая аналитика - не политика (как полагают мещане), но, буде даже это так, я ни разу не позволил себе рекомендации деструктивной по отношению к стране, где я сейчас работаю. И уж никак я не попадаю под цитату: "Приехали евреи вершить судьбу России".
Судьбы России вершат российские политики, а не их советники - специалисты по полит-пиару. Вообще путать политику и полит-пиар - непрофессионально, а демонизировать полит-пиар - безвкусица.
И последнее, по существу. Политические технологии - методы манипуляции общественным сознанием, не более того. Сами по себе они, эти технологии, не могут быть моральны или аморальны. Они могут быть только эффективны или неэффективны. А вот моральны могут быть цели. Категорически заявляю: я не стал бы работать с политиком, чьи цели мне представляются сомнительными, а методы неприемлемыми с точки зрения этики. Но, как говорится, мнение политической элиты России не всегда совпадает с мнением составляющего врезки в приложение редактора.
Теперь на сладкое. Мне очень жаль, что я лишился возможности состоять в диалоге с израильским русскоязычным читателем, увы, журналистику-публицистику я с удовольствием бросил. Что же до литературы - то литература - это монолог, а не диалог.
Собственно, вот что я хотел бы добавить вслед своему интервью, опубликованному для "взрослых мальчиков". Что смысл высказываний чрезвычайно зависим от контекста высказываний и от профессиональной позиции говорящего. Знаете, сие строится по модели, например, известной каждому клиницисту: когда человек говорит с Богом - это молитва, а когда Бог говорит с человеком - это шизофрения... И исповедь, а тем более интервью - а тем более в приложении - жанр не литературный. На том и откланиваюсь.
Кстати, дорогая редакция! Весьма уважаемого, высокоталантливого, некогда израильского русского поэта, упоминаемого мною в интервью, зовут не Андрей Волоховский, а Анри Волохонский...
Привет из Москвы.

Михаил Генделев

Эта попытка создать мужской журнал без единой голой дамы провалилась. Master M закрылся в 2001 году. И вообще "Вести" после ухода Кузнецова сильно разбавились и пожелтели. Конечно, то, что Генделев обнаружился работающим у Березовского - это всех где-то нервирует. Не секрет, что эта фамилия звучит для многих в России и даже в Израиле как ругательство. Это факт. Справедливо или нет... Неохота здесь обсуждать Березовского. Да и информации маловато. Вот, к примеру, Гайдн трудился у курфюрста саксонского, или у вестфальского, и кто помнит, у какого точно, и был этот босс плохой или хороший, какая разница, а? Могу и прямо сказать, почему вдруг это нас с вами так нервирует. Даже не в Березовском дело. А потому что каждый сразу прикидывает, что на такой работе уж наверно хорошо платят и прочее. И дело даже не в банальной зависти (хотя скажите - кто отказался бы? А? То-то!), а в том, что публика, потребитель искусства, гораздо лучше относится к бедным и несчастным (еще лучше - к душевнобольным, как Ван-Гог, к бездомным, как Пиросмани, к спивающимся, как Модильяни, совсем хорошо, ежели клиент застрелится из Дантеса, на худой конец ну хоть от овердоза помрет, и то уже какой почет и уважение... Главное - чтобы ему было хуже, чем нам!) Так что - когда он жил в иерусалимской мансарде, с отключенным за неуплату телефоном, - там он был как бы наш, как бы на своем месте! Вот какой закон нарушил поэт Генделев, за что газетчики и грызут. И обождите, еще литературоеды добавят.